Пару мгновений бойцы молча смотрели друг на друга, и тишину между ними, казалось, можно было резать пилой. Обычный нож не справился бы.

- Мое почтение, - сказал, наконец, Раньян. - Не будете ли вы возражать, если я на некоторое время нарушу ваше уединение?

Шарлей измерил на внутренних весах достодолжность сказанного и нашел, что темноволосый боец весьма вежлив. В самый раз, чтобы не казаться просителем, но притом не дать повода к вызову.

- Почту за честь, - седой бретер ответил традиционной и ни к чему не обязывающей формулировкой. Про местного рутьера номер один Шарлей уже слышал и даже представлял, зачем тот мог явиться. Но предпочел не гадать, а дождаться развития событий.

Раньян сел, не заставив себя долго упрашивать. Демонстративно положил руки в тонких перчатках ладонями вниз на восьмиугольный столик, прямо как Сантели парой дней раньше. Рутьер показывал, что пришел не для битвы, но Шарлей ему, разумеется, не верил, потому что сам не раз использовал тот же фокус. Бретеру такого уровня все равно, где будет его рука - на столе, на рукояти или в зад... где-нибудь еще. А то, что перед ним противник, по меньшей мере, равный, Шарлей понял в первого взгляда.

- Я со всем вниманием слушаю, - немного поторопил события седой боец.

- Хотел засвидетельствовать почтение коллеге, - сдержанно улыбнулся Раньян. Взгляд у него, впрочем, остался непроницаемо холодными, оценивающим. - И удовлетворить праздное любопытство. Сюда нечасто заходят люди ... нашего круга.

- Люди клинка есть везде, - дипломатично ушел от ответа Шарлей.

- Это так, - согласился Раньян, чуть наклонив голову. Длинные темные пряди скользнули на воротник, обрамляя узкое бледное лицо, расчерченное строгими усами и бородкой, как холст углем живописца.

- Но, к сожалению, здесь для них слишком мало занятий, достойных нашего мастерства, - Раньян не стал тянуть свинью за уши, он сразу и четко обозначил суть вопроса. Не переходя черту вежливости, однако, подойдя к ней вплотную.

Шарлей дернул усом, обдумывая то, что он и ожидал услышать. Не сказанное прямо, однако выраженное более чем определенно «что ты здесь делаешь и не намерен ли отбивать у меня работу?»

Лет двадцать-тридцать назад этого было бы достаточно, чтобы без промедления вызвать темноглазого на задний двор, дабы там совместно полюбоваться заходом солнца. Или предложить ответить за дерзкий намек прямо здесь. Но четверть века - большой срок, за это время даже самый глупый боец обычно проникается осознанием того, что люди смертны, затянувшиеся раны все равно болят, лечение стоит дорого, а слова обходятся дешевле драки. До определенного предела, разумеется.

Раньян определенно не искал схватки, и Шарлей в свою очередь пока не видел причин идти на обострение. Оставалось придумать ответ, который развеял бы подозрения одного бретера, но притом не уронил честь другого. Шарлей пригладил правой рукой длинный ус, делая вид, что целиком поглощен этим действием. Раньян, отлично понимая неоднозначность ситуации, терпеливо ждал.

На мгновение Шарлей представил, как это могло бы случиться...

Удар молотом, очень быстрый, прямо в висок. Скорее всего, черный боец даже не пытался бы парировать, а сразу откинулся назад вместе с табуретом на витой ножке с треногой, под столичную моду десятилетней давности. Плащ на Раньяне был очень короткий, едва до пояса и держался, кажется, буквально на шнурке, который можно порвать движением плеч. Как раз на такой случай, чтобы не потерять ни единого мгновения, запутавшись в одежде. Еще не коснувшись мохнатого ковра, черный уже достал бы ножи, короткие, но достаточно мощные, с развитыми полугардами. А Шарлею придется потратить мгновение на то, чтобы отбросить столик, разделяющий противников. Восьмиугольник хоть и салонный, однако, не из пергамента клееный. То есть вторую атаку Раньян встретит уже на ногах и вооруженный обоеручно. Как и сам Шарлей, который в свою очередь выхватит кинжал.

Было бы интересно... Решительно интересно.

- Я странствую. Я не ищу помощников и работу для человека «высокого искусства», - медленно, тщательно подбирая слова, вымолвил Шарлей. Подумал, не добавить ли еще что-нибудь, и решил на том пока остановиться. «Умному достаточно».

Но, похоже, Раньян счел ответ слишком общим, расплывчатым. Рутьера как будто что-то угнетало, настолько, что требовало прояснения любой ценой.

- Вы ударили по рукам с бригадиром «смоляных», - хмурясь, сказал темноволосый, не то вопрошая, не то констатируя.

- Еще нет, - внешне вполне благодушно уточнил Шарлей. - Возможно, ударим завтра поутру. Я еще не определился с решением.

- У Сантели достойная репутация. Люди хорошо о нем отзываются, - нейтрально заметил Раньян. - Но ...

- Но?.. - повторил Шарлей, придав этому коротенькому слову отчетливо вопросительное значение. Похоже, наступал момент истины.

Обычный шум злачного места, чуть притихший с появлением рутьера, вновь набирал силу. Звенело стекло, булькала разливаемая жидкость. Запах крепленого пива мешался с пряным ароматом неплохих вин, а поверх всей гаммы питала очень легкая, кисловато-эфирная эманация эликсира. От этого тонкого, едва различимого запаха Шарлею становилось неуютно. Ожидание, казалось, само будило резь в старых ранах. И не старых - тоже.

- Но я бы сказал, что человек ваших талантов мог бы добиться много большего. И если вы еще не скрепили договор рукопожатием...

Раньян закончил фразу многозначительной паузой, но смысл оказался кристально ясен. Рутьер не только прощупывал пришельца на предмет конкуренции, но и предложил найм. И Шарлей повторил то, что совсем недавно сказал Сантели:

- Я не имею желания снова убивать живых людей. Если на то не возникнет очень веской причины. Я не ищу работу, достойную людей клинка. По личным причинам.

Теперь игра перешла на поле черного бойца, в зависимость от того, как Раньян истолкует ответ. А понять сказанное можно было двояко - либо как предельную откровенность между представителями одного цеха, либо как витиевато предложенное «отвали!». Пальцы Раньяна чуть пристукнули по столику. И неожиданно взгляд непроницаемых темных глаз дрогнул. Не от страха, не от волнения. Что-то иное, как будто от воспоминания... или узнавания. Словно в памяти наемника сложилась некая головоломка.

- Ветер носит разные слова... - неожиданно издалека зашел рутьер. - И разные истории.

Шарлей вежливо приподнял бровь, изображая необременительный интерес.

- Слышал я одну историю... об очень сильном фехтовальщике, - задумчиво припоминал Раньян, как будто былину рассказывал. И повторил. - Очень сильном... Который однажды повесил меч на стену, решив уйти из почтенного сообщества. На что был в своем праве. А также имел весомые причины для такого решения.

- Случается подобное, - отозвался Шарлей, тщательно контролируя голос.

- Да. Но затем случилось так, что один боном задолжал бретеру. А может быть и не задолжал... разное говорили. Но, так или иначе, бретер решил, что аристократ должен ему, ибо обокрал. А поскольку украдено оказалось не имущество, не деньги и даже не честь, фехтовальщик снял со стены меч. Тот самый, который не трогал много лет.

- Бретер наверняка погиб, - Шарлей обозначил пожатие плечами, едва заметно. - Высокое искусство требует ежедневной практики.

- Да, это верно, - согласился Раньян. - Но тот человек был слишком хорош. И ему были должны слишком много. Он взыскал долг с лихвой. Говорили, в ту ночь бретер убил девятнадцать человек

- Многовато. Воистину, то был великий фехтовальщик, - легкая, безразличная улыбка примерзла к лицу Шарлея. - А давно это случилось?

- Не очень. Менее года назад.

- А что было потом?

- Он ушел, - теперь Раньян чуть заметно пожал плечами. - И это разумно, иначе его ждало бы колесование. Рассказывали, что бретер впоследствии умер от ран.

- Я уверен, что так и было, - вынес решение седой боец. - Кстати... - Шарлей снова пригладил ус. - Я тоже вспомнил историю. И вот что занимательно, она так же про фехтовальщика с непростой судьбой. Хотите послушать?